Лирика
Каждый из нас наверняка отчетливо помнит этот момент. Когда вдруг в казалось бы совершенно привычной ситуации, в метро или автобусе, на вечеринке или на уроке, вдруг смотришь на нее — и понимаешь всё. Или на него — и понимаешь всё. И мир становится другим. И в голове не так. И возбуждение, всепоглощающее и неостановимое возбуждение, и ожидания чего-то такого, отчего весь мир перевернется, и станет счастье и покой.
И вот он, этот миг — она твоя, он твой, вы вместе, навсегда. И, кажется, что утром ты уже проснешься совершенно другим, и она другой — но вдруг оказывается, что просыпаетесь вы теми же, что накануне. И это первый маленький урок.
Через неделю, месяц, год все так привычно, что уже и скучно. Ее лифчик и твои носки уже не вызывают слов. Это просто кусочки материи, утилитарные и пыльные. И она стирает его белье, а он покупает ей прокладки в супермаркете, и все так мило, по домашнему, но тайны нет, но самое главное — ее уже и не нужно, этой тайны. Если тайна раскрыта — она становится ненужной.
Так с революцией. Вот ты, молодой и звонкий, стоишь на Майдане, и хочешь свободы, потому что в свободе — жизнь. И вот — победа, и свобода восходит на трибуну, и говорит тебе: “Превед!”, и ты счастлив, потому что с этого момента все будет по другому. И ты просыпаешься утром, и вдруг оказывается, что ты такой же, как и накануне. Когда не было ни свободы, ни будущего, ничего. И это снова маленький урок.
Второй урок одинаков в любой ситуации. Однажды ты понимаешь, что если ты что-то не сделаешь для себя самого, то больше никто этого для тебя не сделает. И тут вдруг оказывается, что ни она, ни он, ни Свобода, ни Равенство, ни Братство не помогут тебе сделать это дело. И если не ты — то кто?
Потом ты поймешь, что Родина — как мать. Добропорядочная, уважаемая соседями и коллегами по работе, ветеран труда и все такое — или пьяная, гулящая, никчемная старуха из четвертого подъезда. Но — мать, а потому любима.
И все постепенно сложится. Революции проходят — мы остаемся. Родина может быть уродина — но она одна, и другой ее быть не может. И наша жизнь состоит по большей частью из обязанностей, нежели из прав. И удовольствий в жизни меньше, чем одолжений — но тем эти удовольствия ценнее.
И тогда вдруг станет яснее ясного, что писать про свою Родину “эта страна” — все равно, что говорить про свою маму — “эта женщина”. И что свобода слова с демократией еще никого во всем мире не сделали счастливыми. А счастливыми во всем мире и во все времена человек делал себя сам. И вряд ли наши родители при советской власти были менее счастливыми, чем мы. И вряд ли наши прапрабабушки при царской власти были менее счастливыми, чем наши родители. А свобода слова и демократия тут, поверьте, ну совершенно ни при чем.
И чем раньше мы это поймем — тем с меньшим количеством разочарований проживем мы оставшиеся годы. И общество, в котором нет разочарований — это и есть свободное и открытое общество, Общество с демократией и свободой слова.
Общество сильных и уверенных в себе людей.