Двадцать пять лет
Суббота, ноября 10, 2007Одиннадцатого ноября одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года, в четверг, я сидел дома в ожидании своей второй смены и смотрел повтор какого-то глупого кино на производственную тему. Пионерский галстук и школьные брюки были уже выглажены, волноваться было совершенно не о чем. Когда кино прервалось заставкой «Интервидение» (что это такое, я до сих пор не знаю, но тогда это со всей определенностью означало что-то экстренное), я решил, что опять полетели космонавты. Для меня всегда было тайной, почему такое внимание уделяется космонавтам, но я вообще жил в удивительной стране. Когда музыка (теперь она называется Гимн России) отыграла, появился ведущий с таким выражением лица, что у меня все похолодело внутри. С таким лицом можно было объявлять только две новости — началась атомная война или… нет, этого не могло быть ни при каких условиях но все же… умер Брежнев.
«Дорогие товарищи! Коммунистическая партия Советского Союза, весь советский народ понесли тяжелую утрату».
Парень действительно умер.
Мне было одиннадцать лет. Когда я родился, Брежнев уже давно стоял у руля. Я был убежден, что он сменил непосредственно Ленина. Я верил, что управлять страной может только Брежнев. Для меня это была даже не фамилия — это просто имя собственное такое было, Брежнев. Вот у некоторых был Бог, а тут — Брежнев. И я, черт возьми, совершенно не понимал, что будет завтра. Разве может страна существовать без Брежнева? Конечно, не может. Сегодня — последний день. Завтра ничего не будет.
Потом, конечно, думали — кто займет его место? Кто сможет? Кто следующий?
Пятнадцатого ноября были похороны. Когда гроб опускали в бетонированную могилу, вторая обогатительная фабрика комбината «Апатит», на которую выходили окна моей комнаты, дала протяжный гудок. В соседнем доме спортсмен Леха из четвертого «вэ» встал перед телевизором и отдал пионерский салют. Так велела классуха.
Отсюда
