Друзья мои!

Постарайтесь не попасться, если удасться. Не оказывайте сопротивления, но защищайте близких.
Пишет Марина Литвинович из деревни под Барселоной

Банда-пропаганда попросила меня ответить на четыре вопроса по-поводу начала Второй мировой войны. Сказали, мол, что я там буду со всякими экспертами перемешан и мой взгляд дилетанта (а я дилетант) будет выглядеть органично и свежо.

Ну я и наговорил им на камеру, и послал.

А они, сволочи, не стали ничего монтировать, никаких экспертов не намешали а выдали всё как есть. Включая совершенно факультативно наговоренные вещи.

И еще назвали «историком» для пущего издевательства.

Гады. Придется подать в суд на «Первый канал».

Хорошо я там хоть матом ничего не сказал.

Но как бы то ни было — то, что сказано на видеокамеру не вырубишь топором.

На протяжении всех постсоветских двадцати лет мы когда с восторгом, а когда и с ужасом отмечаем исчезновение последних культурных границ, отличающих нас от стран, ранее загнивавших.

У нас была своя, особенная гордость. Да, мы стояли в очередях — но мы делали это гордо, без пресмыканий. Зато у нас не было автомобильных пробок. У нас не было наркомании и СПИДа. У нас не было шоу-бизнеса и массовых расстрелов в супермаркетах. И мы практически не снимали боевиков.

И вот очереди рассосались, а вместе с ними пришло и все остальное. Появились автомобильные пробки, причем такие, каким позавидовали бы и в Нью-Йорке. Школьные дворы и детские площадки усыпаны шприцами от героина. СПИД стал столь же привычен, как грипп. Шоу-бизнес успел появиться и умереть, а не далее как в минувшем году к нам пришли и массовые расстрелы в супермаркетах.

Про боевики я даже не стану упоминать.

Наши культурные различия окончательно стерлись. Мы, как и они, замкнулись на своих карьерах, обросли долгами по кредитам и стрессами. Мы, как и они, стали задумываться о персональных налогах. Для нас перестали быть дикостью платная медицина и платное образование.

Но все же, несмотря ни на что, в одном мы держались. Одного мы себе все-таки не позволяли.

Из года в год наблюдая за тем, как на какой-нибудь рождественской распродаже жители какого-нибудь Лондона толпой врываются в магазины, кроша всё на своем пути, мы неизбежно хохотали, понимая, что у нас такого не будет.

Все таки мы — люди, а они — дикие люди. У них нет никакого чувства собственного достоинства, они не понимают, что можно, а что и нельзя. Нельзя превращаться в животных, в свору, грызущуюся за брошенную хозяином кость.

Нет, конечно и мы бились за водку. Ну так то водка! Там стоял вопрос — будет она у тебя или же нет. Ее нельзя было купить в другом месте без скидки.

Так мы говорили себе, так мы себя успокаивали.

Но если какой-то процесс пошел, то этот процесс уже не остановить. И наша интеграция в мировое культурное пространство неизбежна до самого что ни на есть победного конца.

В воскресенье, 30 августа, в одном из супермаркетов на Рязанском проспекте в Москве в давке за уцененными ноутбуками пострадали несколько человек. Двоих пришлось госпитализировать.

Вызванные наряды милиции рассеяли толпу падких до дешевого покупателей и закрыли магазин до выяснения.

Рубикон, что называется, пройден. Теперь русские люди знаю, что тоже могут как в Лондоне.

И столичным магазинам пора покупать бронированные стекла.

Либерал-демократы в Японии по ходу сливают.

Как мало осталось незыблемого.

Фидель уже не при делах.

Да и Ким Чен Ир вот-вот плюнет на всё.

Какая прелесть.

Я даже не ожидал, что он сольет всего да два каммента.

Дрочеры скучные.

Сегодня ночью у меня был небольшой жар и мне явилась истинная причина появления трех дырок в голове у мертвого Патриарха.

В «Ангелах и демонах» у Дэна Брауна написано, что смерть Папы констатируется после удара по его голове серебряным молотком.

Так вот католики бьют один раз, а у нас бьют три раза — за Отца, за Сына и за Святого Духа. Поскольку все православие стоит на триединстве.

Вот и три дырки тебе, Садальский.

Матчасть поучи.

Съели с овощами

Однажды я с удивлением узнал, что художника Куинджи звали Архип.

А сейчас я узнал, что Иван Айвазовский, оказывается, был армянин.