А он оказался хорошим
Парфенову пятьдесят лет, и Парфенов бесспорный классик русского телевидения. А когда классик показывает публике свое новое произведение (не надо далеко ходить за примерами — буквально позавчера в Кремле показывали «Предстояние» Никиты Сергеевича Михалкова), он, конечно, рискует значительно сильнее, чем дебютант. Когда в фильме про Гоголя над Диканькой, Петербургом и Римом летала прозрачная голова Николая Васильевича, за Парфенова было даже неловко — ну, черт его знает, за такими спецэффектами я лучше в кино на «Аватар» пойду. А Гоголь был год назад, и за этот год Парфенов стал в еще большей мере классиком, и в принципе можно было ожидать, что фильм про Зворыкина окажется плохим.
А он оказался хорошим.
Во-первых, в нем не летала ни прозрачная, ни обыкновенная голова Зворыкина. Во-вторых, в нем вообще не было того, что давно уже называют парфеновщиной и что тиражируется авторами «документалки» на всех телеканалах, вплоть до дециметровых и, что еще ужаснее, региональных. А те собственные штампы, которые Парфенов в фильме все-таки воспроизводит, выглядят сознательной и потому красивой самопародией. Рассказывает, например, Парфенов о первой телепередаче из одного корпуса Технологического института в другой корпус. Идет от корпуса к корпусу, считая вслух шаги. Раз, два, три, четыре — а шагов оказывается двести пятнадцать. И ты считаешь вместе с Парфеновым эти шаги, и думаешь — черт, долго-то как. Наверное, что-то похожее чувствовали зрители фильма «Чапаев», когда Чапаев переплывал реку — а это, мне кажется, очень приятное чувство.
Или еще: Зворыкин уже в Америке, и первая уже американская телепередача — Зворыкин передавал нарисованную на бумажке букву Икс, и Парфенов показывает, как это происходило. Бумажка с буквой Икс у Парфенова в руке, но передает он ее не через эфир, как Зворыкин, а по кабелю от камеры к телевизору — в современном Питсбурге нет свободных телечастот.
Отсюда
Кашын написал совершенно восхитительный текст о новом кине Парфенова.