Женя Милова докладывает:

«У Олега Кашина ампутирована фаланга одного мизинца, переломана одна голень, а также тяжелая черепно-мозговая травма, хотя перелом основания черепа не подтвердился, передает корреспондент «Газеты.Ru».

Журналист дышит самостоятельно без аппарата искусственного дыхания»
Отсюда

Тьфу-тьфу, но по сравнению с тем, что было озвучено у любителей смаковать кровавые подробности выглядит обнадеживающе.

На пикет возле Петровки 38 приезжают очень разные люди, среди которых достаточно много дорогих мне людей. Прямо сейчас.

Отсюда

Я не сторонник пикетов и туда не поеду, но я этим людям благодарен. Просто за то, что они участвуют.

Я думаю, Кашин никогда даже и не представлял себе, сколько людей будут за него переживать.

Я говорил с Мишей Михайлиным и Демой Кудравцевым. Жене Миловой не дозвонился — она, как выяснилось, сейчас дает показания. Мне звонили журналисты и люди из благотворительных организаций. Все предлагают помощь. В камментах в ЖЖ тоже предлагают собирать деньги.

Докладываю по ситуации:

1. Организационная помощь не требуется.

2. Материальная помощь не требуется.

Сейчас издательский дом Коммерсантъ все эти вопросы замкнул на себя. Если помощь понадобится близким Кашина — об этом будет объявлено дополнительно.

Сейчас Кашин находится в медикаментозной коме, перевозить его в этом состоянии никуда нельзя. Поэтому надо ждать.

Из хороших новостей — операция прошла хорошо и мозг Кашина в результате нападения физически не поврежден. С пальцами там вроде бы тоже всё лучше, чем сообщалось.

Самому Кашину сейчас никакая общественная помощь не требуется.

Кроме, разумеется, помощи в том, чтобы злодеев нашли. По этому вопросу сейчас ситуация такая: высшее руководство страны в курсе, руководство Коммерсанта находится в постоянном контакте с администрацией президента. Федеральные телеканалы рассказывают о Кашине первой новостью.

Разумеется мы понимаем, что в России этого мало. И что выродки в России сильнее, чем президент и вся его администрация. Но, тем не менее, лишний раз повторять президенту то, что он и без нас уже знает бессмысленно. Лучше расскажите ему, что уголовное дело о покушении на Константина Фетисова до сих пор не возбуждено. Я это узнал только сейчас — и это важный момент, на который ментуре именно сейчас стоило бы указать.

Лично я ей об этом обязательно расскажу.

Сам Коммерсантъ пока никаких расследований вести не собирается, справедливо полагая, что расследование должны вести те, кому это положено. А Коммерсантъ как раз проследит, чтобы те, кому положено, работали как следует.

Союз журналистов уже объявил о каком-то своем расследовании — причем судя по выступлению Богданова он попросту не знает, кто такой Олег Кашин. Не знаю, как его организация после этого можен называться союз журналистов.

Марина Литвинович созывает всех на какой-то митинг возле Петровки 38. Если вы считаете, что надо идти на митинг (я, например, так не считаю) — идите.

Кариша вроде бы поехала в больницу. Насколько я понимаю, делать там сейчас нечего.

Лично я буду писать о произошедшем — это мой вариант реакции на события. Существуют несколько основных, достаточно умозрительных версий:

1. Химкинская ментура

2. Отморозки около молодежных организаций.

3. Губернатор Турчак, от которого в адрес Кашина якобы поступали угрозы.

Я собираюсь озвучивать все эти версии и требовать от ментуры их проверки.

Пока всё. Если будет дополнительная информация — незамедлительно сообщу.

А пока надо ждать и, если хотите, молиться за Кашина.

Я никогда никого не просил молиться — а Кашин просил молиться за моего ребенка полгода назад.

Те молитвы, кажется, помогли.

Я в долгу.

Не знаю, как кто, а я в отчаянии.

Мне кажется, что мы все, кто считает Кашина важной частью своей жизни, должны собраться вместе и выработать какой-то план действий.

Но вообще у меня чувство какой-то абсолютной беспомощности сейчас.

Судя по твиттеру — не у меня одного.

Мы имеем дело с какой-то совершенно потусторонней, инфернальной силой. И что самое смешное — эта сила сама проводит проверки себя, себя расследует и сама берет себя под контроль. То есть, она там бурлит, извивается и идет пузырями, а мы стоим и смотрим, пока из нее не вылезет щупальце и не утащит одного из нас туда, к себе, вовнутрь. Как в повести Стивена Кинга «Туман.»

Щупальца всё ближе, а мы по-прежнему стоим, загипнотизированные, и смотрим.

С обреченным таким интересом смотрим — кто ИЗ НАС будет следующим?

А щупальца дотягиваются уже не до сумасшедших в Чечне и не до борцов со свалками. Они дотягиваются уже до Маяка и до Джон Донна.

А мы сидим в Маяке и Джон Донне и с интересом смотрим на вползшее в прокуренный зал щупальце — кого из нас оно выхватит прямо сейчас?

Только бы не меня сейчас.

Вот бы сейчас кого-то другого.

А ткнуть в щупальце страшно — потому что тогда оно поползет прямо к тебе. А ведь хочется еще допить пиво.

Только бы не меня сейчас.

Вот бы сейчас кого-то другого.

Вы были иногда интересны в своих суждениях. Иногда — не очень.
Но этот текст явно очень дурного вкуса: даже не поверил, что вы сморозили такую… э-э-э глупость.

И я принужден отказать Вам в своей дружбе.
Отсюда